РОССИЯ: Рожденные приезжими - что происходит с детьми мигрантов

Благие разговоры о необходимости адаптации мигрантов к нашим реалиям, увы, чаще всего так и остаются разговорами — в российских мегаполисах многие из этих людей продолжают жить совсем по другим канонам, которые плохо вяжутся и с окружающей действительностью, и с действующим законодательством, и с представлениями о добре и зле. При этом, как водится, самая уязвимая категория (и самая беззащитная) — это женщины и дети.

Роддом как инстанция

Роддом N 16 — в Петербурге единственный обсервационный: здесь принимают всех женщин, которые не обследовались и не наблюдались. Среди иностранных рожениц больше всего женщин из Узбекистана, на втором месте Таджикистан и Киргизия.

Когда мигрантки поступают в роддом, в лучшем случае при себе имеют паспорт, но без перевода на русский. Поэтому приходится регистрировать их без документов. Если мать оставляет ребенка, то уходит, даже не подписывая документы. Судьба малыша в случае отказа регламентирована: его отдают в больницу, оттуда — в Дом ребенка. Те женщины, кто в состоянии что-то сказать, объясняют свое решение так: муж (не официальный) бросил или его депортировали. Либо: одна не потяну, жить негде, на родине есть дети...

Они уже знают: с улицы в Дом ребенка младенца не примут. Мать без документов заберут в отделение полиции, а малыша — в больницу, потом в приют. Так что отказываться лучше сразу в роддоме. Ирина Шамакова, медсестра медико-социальной помощи роддома N 16, делится грустной статистикой: в прошлом году 33 отказа от детей иностранными гражданами. В 2013-м — 47, в 2014-м — 35...

— Женщины из Средней Азии едут рожать к нам по двум причинам,— рассказывает Владимир Шапкайц, главный врач роддома.— Во-первых, медицинская помощь в России лучше. Во-вторых, женщины наивно надеются зацепиться в мегаполисе. Однако только 10 процентов рожавших у нас иностранок имеют полис ОМС. Почему их сюда пускают, если страна не создает условий для детей и женщин, а заинтересована лишь в рабочей силе? Среди пациенток из Средней Азии бывают и наркоманки, и больные сифилисом, туберкулезом, с ВИЧ. Как правило, они и отказываются от детей. После родов мы передаем данные матери и ребенка в поликлиники на адрес, который указала роженица. Чаще всего это не фактический адрес, а тот, по которому она получила регистрацию. В поликлинике нередко отвечают: "Такого дома нет". К тому же мигранты часто живут в подвалах или расселенных домах, поликлиника туда просто не пойдет.

Уполномоченный по делам ребенка в Петербурге Светлана Агапитова ситуацией удручена и выхода из нее не видит. Считает, что необходимо ужесточить въезд, отрегулировать трудовые отношения, ввести обязательные справки о здоровье и заграничные паспорта: "Тогда просто так уже не приедешь и не родишь".

Однако выясняется, что "просто так" и не уедешь, даже благополучно родив.

— За последние 5 лет участились случаи, когда мои соотечественницы рожают в России,— говорит Алиджан Хайдаров, глава узбекской диаспоры в Санкт-Петербурге.— А когда хотят уехать обратно на родину, у них начинаются сложности при выезде. Мои соотечественницы забывают, что, родив ребенка в Санкт-Петербурге, должны в течение месяца получить свидетельство о рождении. Иначе ребенка не вывезти. Незнание законов не освобождает от ответственности, в результате страдают дети. Кроме того, чтобы увезти ребенка, рожденного в Питере, нужно из посольства Узбекистана получить сертификат на выезд. А его оформляют в Москве не меньше месяца. Были случаи, когда земляки отказывались от детей, полагая, что делают это "временно". Люди просто не понимали, что отказ обратного хода не имеет. Думали, как только устроятся и заработают, заберут ребенка из приюта...

Шансы на "Транзит"

В конце прошлого года в Петербурге произошел скандал. Гражданка Узбекистана Дилафруз Наботова вовремя не оформила документы в РФ. Ее, беременную, увезли в изолятор временного содержания иностранных граждан и прямо оттуда — в роддом. Женщина родила, через 5 дней ее вернули в изолятор и с новорожденным... депортировали в Узбекистан. Коллизия женщины состояла в том, что в Петербурге у нее остались малолетние сын и дочь, которые в итоге оказались в детском приюте под романтическим названием "Транзит",— отцу, работающему в Петербурге, их не отдали, а обещали отправить в Самарканд через 2 недели. Мать отказывалась уезжать без детей, но ей пригрозили забрать и младенца, если не вернется в Узбекистан. Женщина согласилась. В итоге своих детей Дилафруз не видела почти 3 месяца. Их держали в приюте, мотивируя тем, что не было документов и денег на билеты. Помогло только видеообращение матери к властям Петербурга, после него к делу подключилась узбекская диаспора и журналисты, и только благодаря широкому резонансу родителям детей вернули.

Сюжет дикий. Но не новый. У всех еще в памяти страшная история Умарали Назарова — 13 октября прошлого года младенца забрали у матери-нелегалки при проверке документов, ребенок умер в Центре медицинской и социальной реабилитации детей им. Цимбалина, а мать выслали из страны. Виновных не нашли — все было исполнено вроде как по закону. И хотя в положении спецучреждения временного содержания иностранных граждан сказано, что родителей и детей можно содержать вместе, это ничего не значит — ведь можно и не содержать. По словам Алиджана Хайдарова, за последние 5 лет в Петербурге произошло 30-40 случаев, когда родителей разлучают с детьми подобным образом.

Хотя, конечно, ситуации бывают разные.

— Органы опеки могут направить ребенка в социальный приют "Транзит", если родители — трудовые мигранты не выполняют своих обязанностей,— рассказывает Андрей Якимов, эксперт по работе с этническими меньшинствами и трудовыми мигрантами Благотворительного фонда поддержки и развития просветительских и социальных проектов.— В "Транзит" дети попадают по-разному. Беспризорных несовершеннолетних находят полицейские; органы опеки проверяют неблагополучную квартиру по обращению участкового; ФМС проводит рейд по чердакам и подвалам.

Считается, что в приюте ребенок пройдет социальную реабилитацию и получит медицинскую помощь. Детей могут вернуть родителям, если те предоставят заключение органов опеки. Если нет — отправят на родину в соответствующее социальное учреждение в сопровождении сотрудников приюта.

Это все здорово, но только в одном случае — если дети брошены и никому не нужны. Но ведь бывает — и часто — по-другому.

В Петербурге долго жила семья из Узбекистана в "резиновой коммуналке". Родители работали на рынке, малолетние дети (7-8 лет) им помогали. Органы опеки сочли условия жизни неприемлемыми, изъяли детей, отправили в приют. Родители долго не могли понять, что происходит. Они сделали ремонт в комнате, пригласили сотрудников службы опеки, но не подумали о регистрации для детей и о том, что те должны учиться.

— По оценкам исследователей, 15 процентов детей мигрантов из Средней Азии не учатся в школах и помогают родителям,— объясняет правозащитник Андрей Якимов.--Подростки работают на рынке или стройке. Нередко приезжают целыми семьями дворники, живут в расселенных домах, общежитиях, и дети работают как взрослые. В среднеазиатском традиционном обществе помощь родителям — норма. Но с нашим законодательством культурные различия входят в конфликт.

— Когда в Питере у мигрантов-среднеазиатов рождается ребенок, из дома часто вызывают старшую дочь. Девочка бросает школу, приезжает и сидит с малышом. Мама, папа работают. Мальчики тоже приезжают помогать семье,— рассказывает социолог Ольга Бредникова.— Так как родители-мигранты не могут взять всех детей с собой (иначе придется отказаться от работы), они вынуждены вывозить детей "по очереди". Происходит своего рода ротация...

Так появляются дети, которые не учатся, но и не уезжают. В итоге коллизия: следуя традициям и правилам своего общества, они становятся мишенью органов опеки и полиции у нас, превращаются в кандидатов на депортацию и имеют все шансы стать постояльцами "Транзита".

— Для кого-то такой разрыв травматичен,— продолжает Ольга Бредникова.— Одна мигрантка удалила фото своих детей в телефоне — слишком тяжело. Плачет: "Поймут ли они когда-нибудь, что я уехала, чтобы им было хорошо?" Нередки случаи, когда мама на заработках, а бабушка с дедушкой выдают себя за родителей ребенка. Как правило, так случается с разведенными или матерями-одиночками. Они боятся, что их детей будут обижать. Поэтому мама для своего чада становится "старшей сестрой", которая навещает, дарит подарки и уезжает.

Другой распространенной причиной разлуки родителей с детьми становятся проблемы с регистрацией. У ребенка из Узбекистана или Таджикистана в РФ — статус иностранного гражданина. А значит, каждый приезжий оттуда обязан встать на миграционный учет в течение 7 дней с момента въезда и имеет право находиться на территории РФ не больше 90 дней с момента въезда. Детям можно продлить регистрацию лишь на основании регистрации и патентов на работу обоих родителей. Продление регистрации детей — сложная процедура, и многие это просто не делают. Точнее так: по мнению экспертов, не делают этого подавляющее большинство.

Без семьи

Разлука с детьми — распространенная беда мигрантских семей. Пока родители на заработках, дети годами не видят родителей.

В Питере 23-летняя Ширин работает с матерью. В Самарканде осталась 8-летняя сестра Бегубор. Она живет с отцом, за ней присматривает невестка...

— Младшая сестра заболела, а мамы рядом нет! — вздыхает Ширин.— И меня нет. Так, таблетку ей родственники дали, но кто обнимет? Звоним — она плачет.

Ширин понимает тоску сестры: сама с 6 лет до окончания школы жила без матери. А Бегубор не видела мать с года до трех. Стала считать сестру мамой, а мать — тетей...

С круглолицей 16-летней киргизкой Айбийке я познакомилась на курсах русского языка для мигрантов. В Петербурге она 5 месяцев. Год назад уже училась в Питере, но затосковала, и родители вернули дочь в Киргизию. Там ее ждали вторые "мама" и "папа" — тетя с мужем,— которые воспитывали ее с младенчества. Своих отца и мать Айбийке видела, только когда они приезжали в отпуск. За 16 лет в Питере у них родились еще четверо детей.

— Мои братья и сестры хотят жить в России, а я нет,— призналась девочка.— Хочу обратно.

— У некоторых детей, живущих с матерью-мигранткой,— "госпитальный синдром",— считает Марина Буняк, психолог проекта "Семейные ценности".— Почему? Родители снимают жилье в области, а работают на другом краю города по графику, который задает работодатель. Отца в семье часто нет или он тоже работает сутками в другом пригороде. Мать работает сутками, а за детьми смотрит чужой человек за небольшую плату. И таких "воспитателей" у ребенка может быть множество. У малыша перед глазами проходят люди, которым нет оснований доверять и тем более привязываться к ним.

Какие представления о мире и людях эти дети, которые так быстро взрослеют, вынесут в жизнь? С какими человеческими драмами им (и нам тоже) придется столкнуться?

В прошлом году аспирантка Европейского университета в Санкт-Петербурге Елена Борисова проводила в Таджикистане исследование среди детей мигрантов. Они описывали социологу Россию как рай, страну возможностей. Мечту...

Мечта, увы, чаще всего оказывается с шипами и ломает и психику, и судьбы. Давно пора задуматься и о том, с какими проблемами столкнемся мы, когда прошедшие через такую ломку дети мигрантов вырастут и перенесут в нашу жизнь свои представления о нас и о том, как легко манипулировать обидами этих молодых людей в своих целях. Разумеется, важно и правильно останавливать всяких радикалов на дальних рубежах, но если не обращать внимание на то, что под боком, беда внезапно окажется гораздо ближе...

Please note that these reports are hosted by CRIN as a resource for Child Rights campaigners, researchers and other interested parties. Unless otherwise stated, they are not the work of CRIN and their inclusion in our database does not necessarily signify endorsement or agreement with their content by CRIN.