Опубликовано пользователем crinadmin
Роль медицины в обеспечении прав детей не подлежит никакому сомнению. Конвенция о правах ребенка гласит: дети имеют право на жизнь, развитие и наивысший достижимый уровень здоровья, и эти базовые права должны неуклонно соблюдаться, чтобы дети могли в полной мере воспользоваться широким спектром прочих прав, предусмотренных Конвенцией. Медицинская помощь, следовательно, жизненно важна для реализации прав всех детей, а лекарства, отпускаемые по рецепту, являются неотъемлемой ее частью.
Но как быть, если те самые компании, которые производят жизненно важные лекарства, нарушают права одних детей, чтобы улучшить медицинское обслуживание для других, либо просто с целью увеличить прибыль? По мере того как фармацевтическая промышленность все дальше идет по пути глобализации, этот вопрос приобретает все большую остроту. В последние несколько лет по миру прокатилась волна судебных разбирательств и расследований, как по поводу испытаний лекарств на детях, так и по поводу применения непроверенных или бесполезных лекарств. Обзору этих проблем и посвящена статья.
Суд да дело: испытания продолжаются
Испытания препаратов на детях чреваты этическими проблемами, особенно в странах, где тестируемые лекарства, скорее всего, никогда не окажутся на полках аптек. Тем не менее некоторые фармацевтические компании по-прежнему предпочитают проводить исследования в менее развитых странах, где затраты невелики, а врачей и пациентов легче убедить, а иногда и заставить принять в них участие. В некоторых особо тяжелых случаях такие испытания уже становились причиной смерти или инвалидности. Некоторые пострадавшие и их родственники подали в суд, другие же призвали правительства своих стран принять строгие меры в отношении компаний и врачей, которые нарушают правила испытаний лекарственных средств и безнаказанно попирают права детей.
Летом 2011 года, например, фармацевтический гигант Pfizer начал выплачивать компенсации семьям нигерийских детей, умерших от менингита в результате сомнительных фармацевтических испытаний, которые проводились, как выяснилось, без надлежащего согласия испытуемых, без достаточной документации и с проявлениями медицинской халатности. Компенсации, однако, заставили долго себя ждать, и Pfizer с тех пор находится под угрозой принуждения к немедленным выплатам по действующим искам. Тем временем некоторые адвокаты начали выражать озабоченность по поводу требования к пострадавшим пройти тест ДНК: поскольку многие пострадавшие не понимают, что такое ДНК-тестирование и боятся любого дальнейшего медицинского взаимодействия с этой фармацевтической компанией, некоторые из них решили отозвать свои иски и полностью отказаться от претензий.
Нечто подобное имело место и в Индии, где активисты возмущены тем, что врачи, участвовавшие в секретных фармацевтических опытах на детях и других пациентах с умственной отсталостью, были оштрафованы менее чем на 100 долларов США каждый. Эти врачи, двое из которых продолжают отрицать свою вину, обвиняются в получении денег от фармацевтических компаний с целью тестирования препаратов для лечения сексуальной дисфункции и других проблем; количество подопытных людей превышало 200. Правительство штата Мадхья-Прадеш, где проходили испытания, подтвердило, что опыты не были санкционированы органами здравоохранения, а также отметило, что участвовавшие в них врачи сейчас отказываются предоставить более подробную информацию, объясняя это врачебной тайной. Как бы то ни было, есть опасения, что штрафы, наложенные правительством, являются чисто номинальными и никак не смогут помешать незаконным опытам в будущем.
Возможно, несколько более тяжелое наказание постигло в Аргентине британскую фармацевтическую компанию GlaxoSmithKline, которая недавно по решению суда была оштрафована на $ 230 000, после того как 14 новорожденных детей погибли во время испытания вакцины. Компания была подвергнута критике за свой подход к испытаниям, которые умышленно проводились в бедных сообществах, где многие родители впоследствии утверждали, что они не были проинформированы об участии своих детей в испытании медицинских препаратов заранее, до тех самых пор, пока вакцина не была уже применена.
По имеющимся данным, фармацевтическая компания Bayer, хотя еще не столкнулась с судебным иском, также осуществляет «все большее число опасных испытаний лекарств в бедных странах, где к ее услугам находится большое количество потенциальных испытуемых, низкие цены, возможность быстро пройти все формальности, а контроль со стороны властей минимален». Низкие цены, высокая плотность населения и слабый государственный контроль сделали Индию настоящей Меккой для медицинских опытов, и в настоящее время по всей стране проводится почти 2000 клинических исследований с участием приблизительно 150 000 испытуемых.
Как ни печально, по мере роста количества испытаний растет и количество жертв; по данным Министерства здравоохранения Индии, более 1700 испытуемых умерли за последние 4 года, из них 138 по вине компании Bayer. Эксперты предупреждают, что реальные цифры могут быть значительно выше, поскольку в большинстве случаев смертельные случаи не связываются официально с медицинскими экспериментами, вскрытия зачастую не проводятся, и родственники жертв могут даже не знать о том, что умершие участвовали в испытании медицинских препаратов. Усугубляет ситуацию то, что большинство испытуемых неграмотны и исключительно бедны, что заставляет усомниться в том, что они дают согласие на свое участие в опытах, будучи должным образом проинформированы, и в том, что потенциальные риски такого участия вообще доводятся до их сведения.
Компания Bayer проводит опыты на людях не только в Индии, но и в других странах, где есть большие группы обездоленного населения: в Колумбии, Пакистане, Республике Молдова, на Филиппинах и в Китае. Не все исследования привели к катастрофическим последствиям; однако подобные исследования на детях, проведенные другой компанией в Польше, стали причиной гнева и разочарования родителей, поскольку препараты, которые в ходе эксперимента принесли больным детям ощутимое облегчение и значительно способствовали улучшению состояния их здоровья, в конце эксперимента были отменены. Одна из матерей не только беспокоится о лечении ее сына в будущем, но в первую очередь сожалеет о своем добровольном согласии на то, чтобы он принял участие в медицинском исследовании: «Я не могу поверить, что сама подписала свое согласие на участие моего сына в этом эксперименте, не отдавая себе полного отчета в том, на что я, собственно, соглашаюсь. Я была слепа. Теперь я понимаю, что люди, принимающие участие в клинических испытаниях, должны иметь право задавать вопросы, как и право на то, чтобы с ними обращались как с людьми, а не как с морскими свинками», сказала она.
Наугад
С другой стороны, возникает много вопросов о правомерности применения для лечения детей лекарств, которые не были протестированы на детях. В США, например, четверых из каждых пяти детей в больницах лечат препаратами, которые были одобрены только для взрослых, а один из трех детей принимает подобные препараты в домашних условиях. Эта ситуация не является противозаконной, однако она вынуждает врачей, по сути, наугад определять безопасные и эффективные дозировки для детей, неизбежно рискуя вызвать серьезные, а иногда и необратимые последствия такого лечения.
Также сообщается, что легитимные испытания препаратов с участием детей – большая редкость, при этом они плохо координируются, и сосредоточены, как правило, на лекарствах, предназначенных для лечения болезней взрослых. Из-за серьезных этических и юридических сложностей, с которыми неизбежно связаны исследования с участием детей, многие фармацевтические компании предпочитают не брать на себя дополнительных хлопот и расходов, необходимых для проведения этих исследований, и, как водится, продают много «взрослых» препаратов для лечения детей. В результате, хотя подавляющее большинство медицинских проблем связано именно с детским возрастом, только 12 процентов клинических испытаний имеют педиатрический характер, а лекарства, применяемые для лечения детей в развивающихся странах, как правило, не были протестированы вообще.
Весь спектр негативных последствий неправильных фармацевтических испытаний далеко не новость. В Австралии группой пострадавших, десятки лет назад родившихся с врожденными пороками развития, возбужден коллективный иск против немецкой фармацевтической компании и дистрибьютора препарата. Компания производила препарат талидомид, который в 1950-е годы назначали беременным женщинам против симптомов токсикоза (утренней тошноты и пр.), и который был снят с производства в 1961 году, когда выяснилось, что он приводит к врожденным порокам развития, став причиной уродств тысяч детей по всему миру. Юристы, ведущие процесс, подчеркивают, что выпущенный в продажу препарат никогда не проверялся на беременных животных, и что его влияние на плод у беременных женщин не исследовалось.
Порой даже случается, что на полках аптек остаются лекарства, заведомо опасные для здоровья детей. Недавно в Соединенных Штатах двое родителей подали иск против фармацевтической компании Johnson & Johnson, связывая смерть их малолетнего сына в 2010 году с применением недоброкачественного болеутоляющего. Через тринадцать дней после смерти ребенка компания изъяла из продажи крупнейшую в истории партию детского препарата; родители ссылаются на правительственный отчет, который отражает целый ряд вопиющих нарушений основ здравоохранения на предприятии-изготовителе данного недоброкачественного препарата. С 2008 по весну 2010 года в федеральное управление по надзору за пищевыми продуктами и лекарственными препаратами США поступило 775 сообщений о негативных последствиях для здоровья (в их числе 30 смертельных случаев), вызванных продукцией Джонсон & Джонсон. Известно, что в 2009 году, вместо того чтобы официально изъять из продажи партию недоброкачественных лекарств, данная компания тайно прибегла к услугам третьих лиц, чтобы удалить препараты с полок, избежав нежелательной огласки. Из-за этого правительство было вынуждено взять данное предприятие под контроль и провести уголовное расследование, направленное на выявление подобных случаев «негласных изъятий».
Продажные лекарства
Несмотря на то, что фармацевтические компании избегают инвестировать в легитимные, честные и этически оправданные испытания детских лекарств, они все же не обходят детей своим пристальным вниманием. По некоторым данным, эти компании «стоят на переднем крае развития продаж рецептурных препаратов», и благодаря им в некоторых странах в последние годы применение лекарств для детей растет быстрее, чем для любой другой возрастной группы. В Уругвае, например, резкое увеличение количества рецептурных препаратов для лечения дефицита концентрации внимания и гиперактивности у детей даже побудило суд вынести постановление, направленное на ужесточение государственного контроля за препаратами, обычно используемыми для лечения этих расстройств. В Великобритании в настоящее время имеют место аналогичные призывы не увлекаться подобными лекарствами, учитывая, что количество этих рецептов за последние десять лет выросло в четыре раза, и назначаются эти сильнодействующие лекарства детям начиная с трехлетнего возраста. Здесь можно прочитать редакционную статью CRIN о правах детей и лекарствах для лечения гиперактивности и расстройств концентрации внимания.
В США также возникает много вопросов об отношениях между фармацевтическими компаниями и педиатрами. В прошлом году во Флориде было проведено масштабное расследование после того как обнаружилось, что многие психиатры, работающие с детьми в системе ювенальной юстиции, получили значительные денежные вознаграждения от производителей нейролептиков. Защитники прав детей утверждают, что эти мощные препараты, широко применяющиеся несмотря на то, что некоторые из них даже не одобрены для использования в педиатрической практике, по сути, представляют собой химическую смирительную рубашку для детей.
Также вызывают беспокойство результаты исследования, показавшего, что в США нейролептики чаще назначают детям из малообеспеченных семей, причем зачастую по менее серьезным поводам. Это объясняется, в числе прочего, тем, что для бедных семей регулярные консультации с педиатрами могут быть непозволительной роскошью, поэтому назначение сильнодействующего препарата их более устраивает. Как объяснил один психиатр, «так проще для родителей, и проще для врачей. Но вот каковы могут быть последствия? Сказать сложно».
А тем временем в развивающихся странах фармацевтические компании, по всей видимости, стремятся ограничить доступ к лекарствам, которые не защищены патентами и, следовательно, не обещают больших прибылей. Только в прошлом месяце один из судей в Кении поручил правительству внести ряд поправок в Кенийский Антиконтрафактный акт от 2008 г. Есть надежда, что эта мера позволит уменьшить количество юридических препонов на пути кенийцев к доступным по цене и жизненно важным лекарственным средствам, включающим непатентованные лекарства, применяемые в терапии ВИЧ и СПИДа. Данное судебное решение встретило горячую поддержку в Индии, где производится четверть всех непатентованных лекарственных средств в мире. Индия бросила вызов всему антиконтрафактному законодательству в Восточной Африке, утверждая, что крупные международные фармацевтические компании стремятся ограничить импорт недорогих лекарств первой необходимости, приравнивая непатентованные лекарственные средства к контрафактным.
И снова о правах
С одной стороны, фармацевтические компании призваны стоять на страже здоровья и благополучия детей. Но как можно служить этой высокой цели, проводя небезопасные и плохо координируемые испытания препаратов, без колебаний применяя непроверенные лекарства, идя на всяческие ухищрения, чтобы дать одним детям лекарства, в которых они не нуждаются, и в то же время лишая других детей лекарств, которые им необходимы? CRIN твердо верит, что подобным практикам, которые скорее угрожают осуществлению прав детей на выживание, развитие и здоровье, чем способствуют соблюдению этих прав, нужно положить конец. Поскольку медицинский бизнес расширяется по всему миру, его приоритеты должны быть принципиально пересмотрены в свете глобальных основ этики, и, прежде всего, фармацевтическая промышленность должна перестроиться таким образом, чтобы в первую очередь служить интересам детей.
Owner: Translated by Natalia Kashirina